Вопрос не просто больной – кровоточащий, как незаживающая рана под бандажом. Не лечит ее время, и люди не лечат, бояться посмотреть на гниющую плоть, вдохнуть зловоние. Неприятно, мало эстетично, безответно, само отвалится. А что, если вместе с головой? Тут бы помог международный трибунал, новый Нюрнберг – над сталинизмом (можно по-другому называть: большевизмом, ленинизмом, тоталитаризмом, коммунизмом, совдеповщиной, совком) во всех его стадиях, вплоть до поражения путча 1991 года. Это облегчило бы участь и русских, как логических проводников, переносчиков этой беды ХХ века. Такой трибунал произнес бы большую часть слов за самих русских. Как это сделал послевоенный Нюрнберг за немцев, для них. И немцам осталось только согласиться и покаяться – и вернуть себе доверие, перестать быть изгоями, возродиться. Мы же знаем, что так оно и было, что это реальность, никаких красивых слов, никакого прекраснодушия. Грязь, сирость, убогость, стыд, какие уж тут красивые слова?
В записи Latvija vai „dekolonizācija” я предположил, что обе этно-лингвистические группы Латвии могли бы довольно быстро найти общий язык в осуждении сталинизма и признании того, что оккупация была преступлением против латышей, осуществленным руками русских. Комментатор Kolpants упрекнул меня в переходе на «этничности» (по аналогии с личностями), что и за латышами то сё найдется, и Сталин не был русским.
Речь идет об ответственности за режим, моральной, которую нельзя гарантировать и потому – нельзя требовать нахрапом. Ее можно только признать и только добровольно.
Русские в данном случае не как этническая группа, тем более этническое меньшинство, повинное в злодеяниях, а некое тождество молчаливому, податливому, пластилиновому, если не сказать рабскому, большинству тоталитарной империи. Хоть империя никогда не была в пресловутых интересах “русского народа”, именно русские были ее адской машиной, приводными ремнями, кровью, руками и ногами. Русские были переносчиками империи, ее сталинской идеологии и людоедской практики. Это моральная ответственность солдата, идущего на смерть по чужому приказу за чужие идеалы, и его потомков – за то, что не воспротивился преступному приказу, за то, что нет своих идеалов, за безразличие. Признать такие вещи – это, по-моему, огромное достижение.
Kolpants:Тогда и латышам надо будет признать общую ответственность например, за команды карателей. Или например, за стрелков, благодаря штыкам которых Ленин удержался в критический момент.Или например, пусть тогда латыши признают, что сами виноваты, что молча приняли ультиматум СССР, а не сопротивлялись как финны. Которые стати теперь вполне ладят с Россией, хотя тоже могут найти повод обижаться и за войну и за отобранные территории.Ситуация, когда один народ признает свою некую коллективную вину, хороша только тогда, когда идет такое некое общее покаяние. Покаялись обе стороны, и стали жить дальше, без постоянного возвращения к прошлому. Иначе это игра в одни ворота, воспитание в одних чувства вины и постоянное желание спекулировать на этом второй стороны “ну как же, вы вину свою общую признали, вот теперь сидите молча, какое к вам еще может быть отношение иное?”
Серьезные возражения, веские аргументы. Но ответственность латышей перед русскими – ничто в сравнении с растоптанной страной. Ни латышских стрелков в Москву, ни латышских полицейских в Белоруссию не посылал кровавый рижский режим. Латвия не воевала с Россией, не выставляла ультиматумов, не подписывала секретных протоколов о разделе российской территории, не высылала семьи в 24 часа в тайгу.
Латвию не в чем упрекнуть и сейчас, кроме маловразумительной бараноголовости в отношении ратификации конвенции о языках этнических меньшинств. Но даже эта ратификация все больше и больше приобретает черты принципиального, а не практического вопроса, потому что благодаря твердой убежденности латышей в важнейшей роли языка в национальном строительстве число людей, не говорящих в Латвии по-латышски, стремительно сократилось. И при этом русскоговорящие пользуются широчайшей сферой применения своего языка в Латвии в личном и публичном пространстве. Да и неграждане остаются негражданами из нежелания покидать свою зону комфорта. Мы отлично знаем, что возможность получения гражданства есть у всех. Латвию просто не в чем упрекнуть.
И уж никак нельзя упрекнуть в том, что, мол, сами виноваты, не сопротивлялись как финны. Это все равно, что упрекать изнасилованную женщину в том, надела облегающую кофточку и не размозжила насильнику его тупую балду. Нет, надо видеть и думать дальше шариатской логики.
Обеим сторонам не обязательно каяться, если одной из них каяться не в чем. Немцы до сих пор каются вполне себе “безответно”, потому что перед ними каяться некому. Ну, разве только все тем же русским за массовые изнасилования в Германии в 1945-м году. А так, в чем перед немцами каяться евреям, тем же латышам, полякам?
Было бы неплохо обеим сторонам торжественно перестать поливать друг друга, как это происходит в Латвии в последние 25 лет. Здесь вполне обоюдно. К счастью, пока не в чем особо каяться.
Финны? Не забывают о той войне ни не секунду. Например, не отменяют призыв в армию, потому что в обществе сильны патриотические и анти-русские сантименты. И молодые финны сами реально хотят пройти военную подготовку, чтобы быть готовыми отразить новое нападение. А нападение ожидается только с одной стороны, и война с Грузией вызвала массу эмоций. Кстати, очень любят вывешивать карты с изображением границ на конец 1939 года. Но обратно отобранные территории не хотят – уж больно изгажены, да и финнов там с тех самых пор нет.
Вполне ладят? Вот здесь соглашусь: Финляндия – единственная развитая демократия среди непосредственных соседей России, чем собственно и подтверждает тезис о естественном миролюбии демократии. Финляндия – единственный вполне взрослый сосед России и потому понимает, как нужно себя вести с подростком в период гормональных бурь. Финны очень рациональны, не несут лишней пурги, улыбаются, но и не бегут поклониться Кремлю на всякие дни и ночи побед, не говорят и не собираются говорить с Кремлем по-русски, не объявляют себя мостом между Западом и Россией, потому что вполне самодостаточно сами Запад и Север. И тихо, сдержанно, но вполне круглосуточно дистанцируются.
Финляндия –отличный пример для Латвии. Северное нескандинавское государство с похожей судьбой и ментальностью, но гораздо более рациональное и сдержанное. Именно такой Латвия была бы, если бы не оккупация. Именно такой Латвия будет, если сможет создать национальное государство (читай: консолидированное общество, соверменную нацию на базе общих вполне осязаемых домашних ценностей).
Я считаю, что признание русскими гражданами (к ним я причисляю и тех, кто по личному выбору пока пользуется удобством своего «негражданства») оккупации как преступления сталинизма, осуждение сталинизма могло бы стать солидным фундаментом для общественной консолидации в Латвии. И дать мощный импульс созданию единой нации, освобождающей энергию и интеллектуальный потенциал для прорыва в экономике и укрепления благосостояния в условиях гражданского мира и солидарности. Это не единственное условие для лучшей жизни дома, но без общих ценностей латвийское общество не объединится и не высвободит энергию.
Поэтому необходимо признание того, что оккупация была преступлением против латышей, осуществленным руками русских. Я полностью отдаю себе отчет в том, как на самом деле тяжело это было бы сделать в нынешней ситуации. Но я при этом призываю четко отделить лингвистически русское население Латвии от собственно преступников.
Русские, живущие в Латвии, – не преступники и не несут никакой юридической ответственности за преступления, совершенные сталинским Советским Союзом. Именно это должно быть четко осознанно и признано. И именно поэтому русские должны последовать примеру немцев и безоговорочно осудить преступления, совершенные руками прежних поколений.