Помню, в школе с каждым учебным годом в классе прибавлялось число троечников. Люди, такие люди, именно они, троечники “уставали” учиться. С взрослением в жизнь вторгались новые императивы. Конечно, не только в их жизнь, но в их жизни все происходило драматичнее, интереснее. Фактом жизни были переживания.
Потом троечники выходили из школы – в общем без знаний, но с некоторым опытом погружения в себя, с некоторой убежденностью в том, что знания стоят на пути к получению удовольствия и самоутверждению, в неполноценности (школьных, академических, теоретических, абстрактных) знаний в сопоставлении с “настоящей жизнью”.
Настоящая жизнь в его представлении проста, гораздо проще той, представления о которой ему навязывала школа. Поэтому и ответы надо искать простые.
Одно дело, что так – практически в колыбели – каждый день рождается вечный антагонизм между люмпеном и интеллектуалом. Другое дело, что самополярность, самоутверждение через удовольствие и отрицание знаний не компенсируют отсутствие знаний и совсем не добавляют самоуважения.
Ожидать вклада в решение общих задач, сочувствия и солидарности от таких людей – вчерашних “уставших” учиться троечников – бессмысленно. Вдобавок к тому, или, как мне кажется, в результате того, что они плохо образованны, они черствы, жестоки и эгоистичны.
Такие люди самополярны и, в общем, имеют неплохое представление и низости своих порывов, о том, как черен их микрокосм. Беда в том, что по их мнению, так же низки и “голимы” все остальные. Для них, для “голимых”, всех остальных нужен Сталин, Гитлер, Путин, царь, железный кулак, Победитель.
Интересно, что в пылу характерного для себя троллинга, они “проактивно” оскорбляются на то, что их считают “быдлом”, и чаще всего (а, может, и всегда) остаются в дискуссии единственными, кто применительно к себе же употребляет это слово.
В “проактивной” обидчивости отражается ничто иное, как представление о своей среде, как о скопище уродов, живущих в мире беззакония и несправедливости, где есть только одно правило – если ты не победитель, ты никто, пыль. Например, лагерная.
Так перемежается сталинизм как желание “сталина” для остальных с первобытным, неосознанным страхом перед сталинизмом. Так из мусора вырастает культ Победителя, этакого пожирающего неугодных людоеда. Культ вполне религиозный, основанный на вере в то, что поклонение и прославление Победителя избавит от участи побежденного.
Такой культ еще можно назвать государствобесием (Кураев, Быков, другие авторы), которое в пост-советском мире назвало себя православием, или – еще можно сказать так – реформировало православие в православнутость.
Неудивительно, что прилив культового фанатизма и фанатичного жестокосердия у паствы вызвало обращение панк-группы к небесным силам с просьбой прогнать Победителя.
Неудивительно, что во времена путинского правления 9-е мая стал главным религиозным празником всех троечников. День скорби и памяти, день победы над нацизмом – над тем, что родилось в клоаке культа ненависти, в среде недоучек и лузеров, над тем, что захлебнулось в собственном фанатизме, – стал Днем “Победителя”, Днем Троечника, днем легитимации клептократического режима.
В Латвии же и день 9-го мая, и георгиевская ленточка стали символом ненависти к “инославным” – ко всем инакомыслящим, всему политически “нерусскому”, “непобедистскому”, “несогласистскому”.
В Латвии культ “Победителя”, сохраняя все черты, приобрел звучание культа ненависти и реванша. Можно сказать, что и голование за “Центр Согласия” стало ритуалом культа “победителя”/ троечника/ ненавистника.
С каждым годом троечников в классе становилось больше и больше, пока в 10-м классе не осталось из почти сорока всего трое, кто продолжал учиться.