Светлана Давыдова. Выжить или сдохнуть в России, которая Путин, который Россия

Точечные репрессии. Многдетная мать Светлана Давыдова, обвиненная в государственной измене, – в тюрьме. “Россия, которая Путин, который Россия” считает, что она должна “сдохнуть”. Из недавнего поста о реакции музыкантов оркестра Гергиева на антивоенный пикет: “Одна миловидная девушка со скрипкой, проходя мимо меня, посмотрела мне в глаза, мило улыбнулась и сказала: – Когда вы все уже сдохнете, б***ь!”

Перепост из Сергея Медведева на ФБ, который, в свою очередь, постит зарисовку о гергиевских крымнашистах (смотри ниже). Не могу удержаться от особого цитирования вот этих двух предложений Сергея Медведева:

“Чудовищный этический провал последних десятилетий, презрение к закону, культ силы и торжество несправедливости сделали возможным ликующее крымское большинство. Позиция морального сопротивления осталась только в анклавах, карманах, а не в социальных массивах. У нес сейчас попросту нет социальной группы, которая была бы твердо оппозиционна и противостояла наступающему фашизму.”

А теперь полный текст:

“Сцена дня: оркестранты Мариинки и украинский пикет возле Карнеги-холла.
А я сегодня сидел в “Двух палочках” в ожидании суши навынос и наблюдал публику. Хорошая вечерняя публика небедного московского района: милые пары, самостоятельные девушки с айпадами и деловыми бумагами, подружки, приехавшие на машинах. А я смотрел на них и понимал, что я ничего не понимаю: у кого из них в машине георгиевские ленты, кто из них крымнаш, обамачмо и дедывоевали, а кто из них шарли, #20 и зароссиюбезпутина. Точно те же лица могли быть на последнем митинге за Навального перед НГ на Тверской. Полный отказ социальных маркеров и предикторов.

Насколько проще все было раньше: скажем, в октябре 1993го социально-культурный статус довольно точно определял политические предпочтения. А сейчас все смешалось — оркестранты Мариинки хотят вернуть Аляску, творческая молодежь мечтает о Донбассе, успешные финансисты с западными МВА и недвижимостью в Хорватии ненавидят Обаму и американцев (недавно встретил пару таких 35-летних, которые вернулись из автомобильной поездки через Штаты и стали мне рассказывать, как ненавидят тупых пиндосов). Давние знакомые, одноклассники и однокурсники, москвичи с хорошими работами и опытом жизни на Западе вдруг начинают мне рассказывать про педофилию в Норвегии или что американские учителя и добровольцы из Peace Corps приезжают сюда не просто так, а по заданию. То есть это не то чтобы все смешалось — а это Путин, телевизор, реваншизм и посткрымский консенсус приехали прямо в сердцевину адаптированного и мобильного городского класса.

Где пролегает граница между Крымом и неКрымом, белой и полосатой лентой? Это больше не дихотомии 2011-13 годов — айфон против шансона, интернет против телевизора: и айфон, и интернет так же массово выступают за Крым. Т.е. граница идет не по возрастам, не по доходам, не по происхождению и социальному статусу, не по линии столица-регионы и даже не по образованию. Она проходит по такой шаткой почве как этика. Чудовищный этический провал последних десятилетий, презрение к закону, культ силы и торжество несправедливости сделали возможным ликующее крымское большинство. Позиция морального сопротивления осталась только в анклавах, карманах, а не в социальных массивах. У нес сейчас попросту нет социальной группы, которая была бы твердо оппозиционна и противостояла наступающему фашизму.

Наверное, точно так же Томас Манн или Адорно в Германии 1933 года смотрели на толпу на улице, в трамвае, на концерте, на знакомых и коллег и не могли понять, кто из них член НСДАП. И не могли знать, кто из них через пару лет поддержит чистки евреев.

Это прямо-таки какой-то коллапс социологии. Где маркеры? Как распознать в человеке Крым?

Pavel Gintov:

Сегодня произошло нечто исключительно омерзительное. А именно – довелось поговорить с музыкантами Мариинского оркестра.

Одна миловидная девушка со скрипкой, проходя мимо меня, посмотрела мне в глаза, мило улыбнулась и сказала:

– Когда вы все уже сдохнете, б****!

Другие говорили дежурное “Идите работать!”, “Валите в хохляндию!”, а один крикнул:

– Скоро и Аляска будет наша!

Один оркестрант решил спорить, мы сказали ему, что протестуем не против оркестра, а только против Гергиева, но его товарищ оттащил его со словами:

– Чего ты с ними разговариваешь? Они же е****тые.

Еще одна группа музыкантов с инструментами громко нас обсуждала и смеялась. Я сказал им:

– Вы смеетесь? А вы знаете, сколько уже людей погибло?

Один из них ответил со смешком:

– А в Африке вообще каждый день тысячи людей умирают, и че?

Это музыканты. Это молодые люди, закончившие или еще учащиеся в консерватории. Это те, кто сегодня играл на сцене Карнеги Холла.

Это мрак, ужас и безумие.