 |
| …Latvija наш. В 9-м Рига наш, в 10-м Сейм наш, в… Карикатура: Māris Bišofs, Ir.lv |
По-моему, это сенсация. Сасканя, либо крест снимите, либо трусы наденьте.
Как Кремль “переформировывал” Сасканю, каким должен был быть 10-й Сейм и как Россия вытаскивала Латвию из финансовой дыры. Бывший посол России в Латвии Виктор Калюжный в интервью Эху здесь.
В.Калюжный
― С точки зрения отношения к делу. Потому что, как производственник – принцип у нас один: у каждого начала должен быть конец, то есть у каждой задачи должен быть конец ее решения. У дипломатии намного сложнее в этом отношении. Я был глубоко убежден, что в моем понимании посольства должны нести ответственность за двусторонние государственные отношения в рамках директивы президента, нести ответственность. С них нужно спрашивать. И поэтому, я думаю, что была составлена программа у нас относительно того, что 9-й год должен быть русским – Рига, а 10-й – Сейм.
И.Воробьева
― Ничего себе!
В.Калюжный
― И была составлена такая программа взаимоотношений с Латвией, и «Ригу» выполнили, а я в 8-м уходил – 9-й год – Нил пришел к власти. А переформировывал партию Урбановича – Нила вообще не было. Я говорю: «Ваши лица всем надоели уже. Давайте свежего человека». Вот свежий человек пришел…
Т.Фельгенгауэр
― Вы, наверное, радуетесь, когда на Нила Ушакова смотрите?
В.Калюжный
― Конечно, а чего? Он тогда занимался телевидением…
Т.Фельгенгауэр
― Да мы знаем, он у нас был в программе. Он даже еще как журналист с нами работал.
В.Калюжный
― Но, к сожалению, уже пришедший новый посол, он, вообще, по-моему, перестал заниматься всем активно. И в результате Сейм проиграли.
Т.Фельгенгауэр
― Слушайте, как раз про пришедших. Вы бывший министр топлива и энергетики, вы бывший посол. Вы, когда видите, что делают на вашем посту нынешние главы министерств или нынешние послы, рука не тянется к телефону – звонить, сказать: «Вы что делаете!» Связи же остались какие-то наверняка…
В.Калюжный
― Сейчас министр иностранных дел Ринкевич, а он был при мне секретарем в Министерстве обороны. И я вот в этот раз, будучи в МИДе – сидели у одного из замов – я говорю: «Вот я сейчас смотрю, что происходит – я думаю: неужели Ринкевич при мне мог сказать то, чего он говорит о России?» Он нормальный человек был абсолютно. Нормальные отношения были, уважительные очень. Но тогда они нечего не могли говорить о России плохо.
Т.Фельгенгауэр
― Они вас боялись?
И.Воробьева
― Как-то так вы скромно потупили глаза.
Т.Фельгенгауэр
― Сейчас мне стало интересно. Вы запугали их там, что ли, всех?
В.Калюжный
― Нет, они, я думаю, уважали, потому что была позиция на том этапе: мы их хотели вытащить из этой финансовой дыр. И я всегда говорил, что вы поймите, что соседи по лестничной площадке ходят друг к другу за солью, за сахаром, за спичками, но никогда не ходят через дорогу. Я говорил: Вот России – это сосед, а Америка – это через дорогу. Вы можете кринку молока сегодня надоить и перенести пешком через границу и продать. Через дорогу вы не продадите. И на самом деле в Латвию же все поехали. Началась активная часть. Мы с полутора миллиардов до 3,5 миллиардов оборот подняли. И они видели, что на самом деле Россия к ним повернулась, потому что я всегда говорил, что, когда лает собака крупная, ее всегда можно остановить. Когда идешь по улице – маленькая собачка лает – она же ничего небе не сделает, но терзает душу.
Т.Фельгенгауэр
― Вы сейчас кого маленькой собачкой называли?
В.Калюжный
― Я имею в виду, что Латвия, с точки зрения политики, она не влияла на отношение России с Евросоюзом, со старым Евросоюзом…
Т.Фельгенгауэр
― Ну, понятно, в общем: Латвия не Германия.
В.Калюжный
― Мягко говоря, раздражали в этом отношении.
Т.Фельгенгауэр
― Слушайте, а сейчас эти черные списки взаимные: тех не пускаем, этих не пускаем…
В.Калюжный
― Мир с ума сошел – вот единственное, что могу сказать.
И.Воробьева
― Причем со всех сторон.
В.Калюжный
― Ну, конечно, ну разве можно? Ну, слава богу, что Россия не составляет эти списки в ответ…
И.Воробьева
― А России не сошла с ума?
В.Калюжный
― Нет, она не сошла, она выжидает в этой ситуации, когда они опомнятся, потому что все страдают. Ведь не только Россия страдает, но все страдают. И вот это мне абсолютно непонятно.